Немного истории

Вмч. Георгий (Победоносец) 200 лет Георгиевскому кресту Военный орден св.Георгия Победоносца Православная Церковь Чехии в годы II Мировой войны

С особым почитанием Георгия связано наличие большого числа вариантов жития святого. В течение долгого времени сосуществовали 2 группы жизнеописаний Георгия — каноническая и апокрифическая. Древнейшим представителем апокрифической группы является Венский палимпсест, относящийся к V в. «Мученичество Георгия» упоминается в числе апокрифических произведений в т. н. Декрете папы Геласия (ранняя редакция кон. V — начала VI в.). Папирусные фрагменты «Деяний Георгия» (Нессанские отрывки) VI в. были найдены в 1937 г. в пустыне Негев в Палестине.

Текст апокрифического «Мученичества» сохранился в нескольких редакциях, систематизированных К. Крумбахером, которые принято называть по месту их хранения: Афинская, Венецианская, Парижская, Веррийская, смешанная Венская и т. н. Афинский эксцерпт.

Согласно апокрифическим житиям, Георгий претерпел мучения при легендарном персидском царе Дадиане (Дакиане, Датиане или даже при 72 царях) в Лидде (Диосполь в Палестине). Эти тексты содержат характерные апокрифические мотивы: троекратную смерть и воскрешение, забивание гвоздей в голову и др.

Наряду с апокрифическими житиями великомученика (напр., с «Историей рождения и детства») существует ряд апокрифических описаний чудес святого («Чудо с поясом», «Встреча с бесом») и «Откровение святого Георгия».

При переходе от ранне- к средневизантийской эпохе «Мученичество Георгия» претерпело ряд существенных изменений: царь Дадиан превращен агиографами в императора Диоклетиана, а действие перенесено из Лидды в Никомидию. Вероятно, процесс трансформации этого апокрифа был постепенным, т. к. прп. Роман Сладкопевец (ум. после 555) упоминает императора Диоклетиана, но местом казни Георгия еще называет Лидду. Самое древнее из средневизант. мученичеств содержится в рукописи 916 г. Во 2-й пол. Х в. Симеон Метафраст следовал средневизантийской традиции в отличие от своего старшего современника Феодора Дафнопата (ум. после 961), соединившего этот материал с древними апокрифами. В результате соединения апокрифической «Истории рождения и детства» Георгия с т. н. нормальным текстом появляется интерполированный текст. Житие Георгия продолжало перерабатываться на протяжении всего византийского периода.

В соответствии со средневизантийской агиографической традицией Георгий родился в Каппадокии. В ряде источников названы имена его родителей: Геронтий и Полихрония. Согласно «Истории рождения и детства», отцом святого был персидский воин Геронтий. В интерполированном тексте Геронтий назван сенатором из Севастополя Армянского (в сев. части М. Азии), имевшим достоинство стратилата (командующего армией). Он был язычником, а Полихрония — христианкой. Мать воспитала Георгия в христианском благочестии. Когда Геронтий заболел горячкой, то по совету сына призвал имя Христа и исцелился. В других источниках сообщается, что после кончины мужа мать Георгия переселилась с сыном на свою родину, в Палестину, где около г. Лидды у нее были богатые имения. Грузинская традиция считает равноапостольную Нину родственницей Георгия по отцу.

В новое время была выдвинута гипотеза о существовании 2 одноименных мучеников, пострадавших в Каппадокии и в Лидде. Э. Гиббон и Ф. Феттер высказали предположение о смешении с Георгием арианского епископа Георгия Каппадокийского (ум. 361), сменившего на кафедре святого Афанасия I Великого.

В юном возрасте Георгий поступил на воинскую службу и отличился в войне с персами в 296–297 гг. Он служил трибуном в когорте Инвиктиоров (непобедимых), а затем был назначен комитом.

Когда начались гонения на христиан, Георгий раздал свое имение нищим и явился на императорский совет в Никомидию. Согласно интерполированному тексту, он предварительно был на допросе у дукса Вардана. Представ перед Диоклетианом, придворными и военачальниками, он исповедал Христа и обличил языческое заблуждение императора. Разгневанный Диоклетиан приказал подвесить Георгия и бить палкой. Затем его бросили в тюрьму, забив ноги в колодки и положив на грудь большой камень. На следующий день император велел подвергнуть его колесованию. Георгий переносил мучения с великим терпением и благодарил Господа. Когда после пытки его оставили растянутым на колесе, явился ангел Господень и исцелил святого. Палачи в страхе разбежались, а Георгий отправился в храм Аполлона, где в это время Диоклетиан совершал жертвоприношения, и назвал идолов ложными богами. Увидев Георгия невредимым, во Христа уверовали Александра царица и военачальники Анатолий и Протолеон. Диоклетиан приказал бросить Георгия в яму с негашеной известью. Через 3 дня воины пришли и обнаружили, что Георгий остался невредим. Собравшиеся вокруг люди, увидев это чудо, воскликнули: «Велик Бог христианский!» Святого повели в тюрьму, надев ему на ноги раскаленную железную обувь с торчащими внутрь гвоздями. В темнице Георгий по молитве получил от Господа утешение и исцеление. Наутро он предстал перед трибуналом и Диоклетиан снова убеждал его принести жертву языческим богам. После отказа его били воловьими жилами. Друг императора Магненций предложил Георгию в доказательство истинности христианской веры воскресить кого-либо из умерших. Георгий обратился с молитвой ко Христу, и началось сильное землетрясение. Одна из гробниц на находившемся неподалеку кладбище отверзлась, и из нее вышел человек, умерший несколько веков назад. Посрамленный Диоклетиан велел отвести Георгия в темницу. Туда в надежде на исцеление стекалось множество больных, среди них был бедный крестьянин Гликерий, у которого единственный бык пал на пашне. Гликерий обратился к святому с просьбой оживить быка, и Георгий ответил ему, что если он уверует во Христа, то, вернувшись домой, найдет быка живым. Императору донесли, что благодаря Георгию многие жители приняли христианскую веру, он по совету приближенных призвал святого и обещал ему великие почести, если тот принесет жертву языческим богам. Георгий согласился пойти в храм и, когда там собралось множество народа, обратился к статуе Аполлона с вопросом, является ли он богом. Обитавший в идоле нечистый дух ответил, что он не бог, а истинный Бог — Иисус Христос. Георгий сотворил крестное знамение, и все идолы упали и разбились. Увидев это, царица Александра открыто исповедала веру во Христа. Император вынес смертный приговор Георгию и Александре. По пути к месту казни Александра присела отдохнуть на камень и мирно предала душу Господу, а Георгию отсекли мечом голову. Это произошло 23 апреля, в Великую пятницу.

В большинстве «Мученичеств» говорится, что они были записаны слугой Георгия Пасикратом (или Панкратием), присутствовавшим при страданиях святого ( Он перенес останки великомученика в Лидду, хотя в ряде источников говорится, что мощи Георгия перенесла в Палестину его мать Полихрония. По интерполированной версии, Полихрония приняла мученическую смерть вместе с сыном.

Самым пространным из дошедших до настоящих времени визант. агиографических памятников, посвященных Георгию, является «Мученичество», написанное Феодором Дафнопатом. Из апокрифических житий этот автор заимствовал главным образом перечисление различных видов мучений, которые претерпел святой. Для реконструкции несохранившихся апокрифических Житий Георгия важен эпизод мучений святого, когда его главу посыпают горящими углями, а затем, подвесив на дереве, обжигают факелами. Сочтя Георгия умершим, воины отнесли его тело на гору Иликс. Это название встречается только у Дафнопата (в апокрифах она именуется Асинарис или Серес). В Житие Георгия, написанное Феодором Дафнопатом, добавлен рассказ о маге Афанасии (см. в ст. Афанасий из волхвов), который после извлечения святого из ямы с негашеной известью поднес ему отравленный напиток, но Георгий произнес молитву и выпил яд без вреда. Афанасий раскаялся и обратился ко Христу вместе с присутствующими при этом чуде. Император велел их казнить за городом.

Существуют латинские, сирийские, армянские, коптские, эфиопские и арабские переводы «Мученичества» Георгия, дополненные рядом новых подробностей.

Сказания о чудесах Георгия многообразны и широко распространены. Подавляющее большинство из них представляет собой посмертные чудеса. Вместе с почитанием святого становились известны и сказания о его чудесах, часто в вариациях, кроме того, возникали аутентичные сюжеты, например в грузинской, коптской и эфиопской редакциях. Период формирования греческих текстов в VII–IX вв. приходится на эпоху византийско-арабского противостояния в Сирии, Палестине и М. Азии, которое находит отражение в чудесах Георгия. Ниже приведены наиболее известные сказания о чудесах Георгия, вошедшие в византийскую агиографическую литературу.

«Чудо о змии» — одно из самых известных. В греческой традиции оно считается единственным прижизненным чудом святого, однако в славянской и др. относится к числу посмертных, как и все остальные чудеса мученика. Древнейшее изображение Георгия, поражающего копьем змея, встречается в росписях церкви св. Варвары в Соганлы (Каппадокия) и относится к 1006 или 1021 г., а самый древний список «Чуда о змии» датируется XII–XIII вв. Всего насчитывается свыше 200 рукописей, содержащих это сказание.

Согласно основным греческим, латинским и славянским версиям текста, в озере, неподалеку от некоего города, поселился огромный змей, похожий на дракона. Он пожирал людей и овец и отравлял воздух ядовитым дыханием. Все попытки уничтожить его заканчивались гибелью людей. Правитель города, жители которого были язычниками, обратился к богам, и они якобы посоветовали ему каждый день отдавать в жертву змею юношу или девушку. Причем правитель обещал, что если жребий падет на его единственную дочь, то и она разделит участь проч. жертв. Когда до нее дошла очередь, девушку отвели к озеру и оставили на берегу. С ужасом она ждала гибели, но появился всадник на белом коне. Узнав о чудовище, воин, не внимая предостережениям девушки, бросился на вылезшего из озера змея. Он прижал копьем гортань чудовища к земле, а конь стал топтать его копытами. Затем воин приказал девушке накинуть на усмиренного змея пояс и отвести в город. Увидев чудовище, которое она вела, подобно смирному псу, горожане замерли от изумления. Георгий объяснил им, что он одолел змея силой Христа. Когда по просьбе горожан святой убил змея, они приняли Крещение. На том месте, где змей был умерщвлен, построили церковь во имя вмч. Георгия, около которой забил целебный источник. По всей видимости, это чудо произошло в Сирии. В многочисленных версиях и редакциях этого сказания присутствуют разные названия города: Ласия, Лаосия, Гевал, Нагава, Наглава и т. д. Предполагалось, что Ласия — это искаженное название Лаодикии, Нагава — ошибочное написание, а Гевал (Гебал или Габала) — город близ Лаодикии Сирийской (совр. Латакия) (Кирпичников. С. 115) или, возможно, в 40 км от Бейрута (Ливан). Однако окончательных выводов по этому вопросу нет. В тексте из соб-рания «Житий святых» свт. Димитрия Ростовского (ЖСв. Апр. С. 390), источником которого служили «Acta Sanctorum» (ActaSS. Apr. T. 3. P. 106), сообщается, что этот город находился неподалеку от Берита (совр. Бейрут). В некоторых редакциях приводится имя царя: в латинской традиции — Севиус, в греческой — Селвиос, в славянской — Селевий, Селевин, Селевкий, в грузинской — Селинос . «Чудо о змии» впоследствии получило аллегорическую трактовку, став символом торжества христианства над язычеством или победы христианина над страстями.

«Чудо о колонне вдовы» (BHG, N 691a–691c) относится автором к числу первых чудес великомученика. В палестинском городе, где покоились мощи Георгия, византийский император задумал перестроить храм, освященный во имя святого, сделав его более величественным. Но в городе не было подходящего материала для изготовления колонн, и за ним отправилась экспедиция по морю в другой город, где находились каменоломни. Некая благочестивая вдова, почитавшая Георгия, на все деньги, которые у нее были, купила колонну и хотела погрузить ее на императорский корабль, т. к. не имела средств отправить ее. Но чиновник, ведавший отправкой груза, отказался принять колонну под предлогом того, что не следует смешивать дар императора с приношением бедной женщины. Расстроенная таким ответом вдова осталась на берегу. Вдруг перед ней появился Георгий и спросил, где в храме она хотела бы поставить колонну, и пальцем написал на колонне, чтобы та была установлена 2-й справа. Когда корабль подплывал к городу, чиновник увидел на берегу колонну вдовы и, пораженный этим чудом, раскаялся в своем высокомерии. Колонна была установлена в храме согласно надписи, края оставалась на ней на протяжении многих столетий. С начала IX в. в некоторых византийских рукописях город, где строился этот храм, называется Рамла. Он возник около 715 г., после захвата Палестины арабами, в 4 км от Лидды. Храм во имя вмч. Георгия был построен в Рамле в 784 г., до наст. времени в этой церкви показывают «колонну вдовы». По мнению А. Ю. Виноградова (Бугаевский А. В., Владимир (Зорин), игум. C. 32–33), в «Чуде о колонне вдовы» речь идет о периоде, когда Палестина входила в состав Византии (до 637). Императором, приказавшим реконструировать храм великомученика, скорее всего был Юстиниан I (527–565), построивший церковь в Лидде, а не в Рамле (см. в ст. Георгия великомученика церковь в Лидде).

«Чудо о сарацине, пустившем стрелу в икону св. Георгия» (или «Чудо об обращении сарацина» (BHG, N 691), в слав. традиции называемое «Чудом об иконе Георгия Победоносца», произошло в Рамле после захвата Палестины арабами. Один араб зашел в христианский храм, где увидел священника, молящегося перед образом Георгия. Желая показать пренебрежение к христианским иконам, араб выстрелил в образ из лука, но стрела была пущена так, что, не причинив вреда иконе, вонзилась в руку стрелявшего. Араб, страдавший от невыносимой боли, призвал священника, который рассказал ему о Георгии и посоветовал для исцеления повесить над постелью икону святого, а утром помазать рану елеем из горевшей перед ней лампады. После исцеления священник принес арабу Житие Георгия на его родном языке, и оно произвело на него такое впечатление, что араб крестился и вскоре принял мученическую смерть, проповедуя христианство среди соплеменников.

«Чудо о воине и коне» известно в изложении паломника, галльского еп. Аркульфа (ок. 670 или 685). Когда в Лидде собралось большое войско, чтобы отправиться в поход, некий воин дал обет в храме Георгия, что если он вернется из похода живым, то отдаст в дар великомученику любимого коня. Вернувшись из похода целым и невредимым, хотя войско понесло большие потери, воин вместо обещанного оставил перед иконой Георгия 20 солидов (столько стоил его конь) и хотел увести коня, но тот не сдвинулся с места. Он добавил к приношению еще 10 солидов, но конь опять оставался неподвижен. Воин продолжал увеличивать сумму, пока она не достигла 60 солидов, и наконец понял, что надо исполнить обет: вместе с деньгами он оставил коня, который легко пошел за ним к иконе святого. Этот сюжет о необходимости строгого выполнения данного обета весьма характерен для чудес Георгия.

«Чудо о спасении от разбойников». В г. Дидии (Пафлагония) находился храм во имя вмч. Георгия. Среди его благочестивых прихожан были Лев и его сын Ма-нуил. Последний каждый год ходил в г. Хоны, относя богатые пожертвования на храм архистратига Михаила. Однажды в пути его застала ночь и он, увидев в пещере огонь, попросился на ночлег, не зная, что здесь живут разбойники, которые в тот момент отсутствовали. Женщина, бывшая в пещере, узнав о том, что у юноши с собой большая сумма денег, решила задержать его до прихода мужа и сына и, прикинувшись радушной хозяйкой, уложила его спать.

Проснувшись, Мануил услышал разговор разбойников и стал молиться Георгию Сделав вид, что они тоже хотят совершить паломничество в Хоны, разбойники завели юношу в безлюдное место. Осознав, что настал смертный час, Мануил закричал, призывая на помощь Георгия. Перед ними появился всадник, который одного за другим бросил разбойников в реку. Затем посадил Мануила на коня, и в одно мгновение они очутились в Хонах, хотя до города было 8 дней пути. Всадник объяснил, что он — Георгий, и стал невидимым. Святой появился в разбойничьем вертепе и сжег его вместе с коварной хозяйкой. Сюжет об избавлении от опасности является одним из самых распространенных в чудесах великомученика.

«Чудеса об избавлении отрока из плена» широко отражены в иконографии. На острове Лесбос был храм во имя вмч. Георгия, где в престольный праздник собиралось много людей. Зная об этом, на христиан напали арабы и увезли на о-в Крит большое количество пленников, среди них был некий юноша, чьи родители тяжелее других переживали разлуку с сыном. Через год, в день памяти Георгия, они устроили обед в честь святого, а мать юноши горячо молилась о возвращении сына. В тот момент, когда ее муж обращался с молитвой к Георгию, а гости разливали вино, сын хозяев появился в доме с сосудом вина в руках. На удивленные расспросы юноша ответил, что долгое время был рабом в доме критского эмира и сегодня прислуживал ему за обедом, разливая вино. Внезапно перед ним предстал Георгий, посадил его на коня и перенес в родной дом. Одной рукой юноша держался за пояс святого, а в другой так и остался сосуд с вином из дома эмира.

Похожий рассказ сохранился в изложении мон. Космы («Чудо о сыне попове») и относится к царствованию визант. имп. Василия I Македонянина (867–886). Филофей, сын священника из церкви св. Георгия, был захвачен арабами по пути на Кипр и 3 года провел в плену в Палестине. Однажды в день памяти Георгия он нес вино в баню хозяина, по дороге молясь великомученику об избавлении от плена. Разбавляя вино, юноша почувствовал, что его подняла какая-то сила, и тотчас он очутился в алтаре храма, где его отец совершал литургию. В руках юноши остался араб. мраморный сосуд.

Подобное чудо произошло и при императоре Константине VII Порфирородном . Сын благочестивых родителей Леонтия и Феофано из Амастриды (Пафлагония), почитавших Георгия, также по имени Георгий, ушел на войну с болгарами и попал в плен. Родители, не имея известий о сыне, считали его погибшим. В день памяти Георгия они по обыкновению устроили пышный обед. Внезапно среди гостей появился пропавший юноша, державший горшок с едой. Он рассказал, что работал на кухне и нес пищу хозяину, но вдруг увидел сияющего воина на коне, который перенес его в родной дом. Это случилось так быстро, что еда в горшке не успела остыть и была поставлена на стол в качестве угощения, а горшок родители юноши впоследствии передали в храм Георгия, где он хранился долгое время.

Известны и др. чудеса Георгия, которым посвящены греческие тексты: «О быке Феописта», «О видении сарацина» (автор Григорий Декаполит), «О пронзенном образе», «Об убитом воине», «О пироге», «О поясе святого», «О пафлагонском юноше».

Фрагмент статьи из X тома «Православной энциклопедии»

Знак отличия военного ордена, обычно называемый «Георгиевский крест» был учрежден в 1807 году российским императором Александром I. Он был предназначен для награждения нижних чинов армии и флота за подвиги и храбрость в военное время. Заслужить «Егория» можно было только настоящей храбростью и бесстрашием в бою. Носился он на груди впереди всех медалей на ленте с равными оранжево-черными полосками цветов ордена святого Георгия. Знак представлял собой крест с расширяющимися к концам равносторонними лопастями и центральным круглым медальоном. На лицевой стороне медальона изображался святой Георгий поражающий копьем змея, а на другой стороне медальона переплетенные вензеля С. и Г.

Лопасти креста с лицевой стороны оставались чистыми, а с оборотной стороны на них набивался порядковый номер, под которым герой заносился в Капитульные списки кавалеров Знака Отличия Военного ордена. После смерти кавалера крест возвращался в Капитул для переплавки или для нового награждения. Среди нижних чинов это была самая почетная и уважаемая награда, которую не снимали с груди даже при дальнейшем производстве в офицерский чин и, будучи уже в офицерском звании с гордостью носили на груди с другими офицерскими наградами. Знак отличия военного ордена был самой демократичной наградой для нижних чинов, т.к. мог быть вручен независимо от звания, сословия, а в некоторых случаях награжденных выбирали по решению собрания роты или батальона. Нижние чины, удостоенные знака отличия, получали пожизненную пенсию и освобождались от телесных наказаний, а также пользовались целым рядом льгот, положенных по статуту. За свою более чем вековую историю статут знака отличия военного ордена претерпевал некоторые изменения, особенно в 1856году и в 1913 годах.

В 1807 был утвержден первый статут знака отличия военного ордена. Первые знаки не имели номеров и в дальнейшем были возвращены в капитул для нанесения на них номеров согласно списков Капитула орденов. Таких знаков было около 9 тысяч. При первом награждении знаком отличия военного ордена жалование нижнего чина увеличивалось на одну треть, при совершении следующего подвига, подходящего под статут нижнему чину жалование увеличивалось еще на одну треть и так максимально до двойного оклада, при том знак ордена выдавался только единожды. Чтобы выделить нижних чинов, представленных к награждению не один раз, в 1833 году в новой редакции статута предписывалось за неоднократные подвиги нижним чинам носить знак отличия на ленте с бантом.

Изначально знак отличия могли получить только нижние чины православного вероисповедания, а остальные награждались медалями за храбрость и за усердие. Это вызывало недовольство со стороны нижних чинов-представителей других конфессий, т.к. любой солдат мечтал иметь на груди крест с изображением «воина». С 1844 года знаками отличия военного ордена начали награждать нижних чинов - нехристианского вероисповедания. Такие знаки отличались тем, что на лицевой и оборотной стороне в центральном медальоне помещался государственный герб России - двуглавый орел. Нумерация таких крестов была отдельная, всего было выдано до 1856года - 1368 штук.

В 1849 году императором Александром II знаками отличия военного ордена были награждены ветераны прусской армии за войну с Наполеоном и особым отличием этих знаков, был вензель А II на верхнем луче и отдельная нумерация (на левом оборотном луче выбивался знак «N», а на правом оборотном номер креста). Таких знаков было выдано - 4264 штук. Данные о награждениях и порядковых номерах крестов передавались в Капитул орденов, где они регистрировались и хранились в особых списках.

В 1856 году произошло очередное изменение статута знака отличия военного ордена святого Георгия. Изменения во внешнем виде самого креста произошли незначительные и затронули только нижний луч оборотной стороны, где теперь появилась надпись 1 степ, 2 степ, 3 степ или 4 степ. Знаки были разделены на четыре степени и этим объясняется добавление на нижнем луче креста слова «степ» с указанием цифры от 1 до 4:

1 степень - золотой крест на георгиевской ленте с бантом.

2 степень - золотой крест на георгиевской ленте без банта.

3 степень - серебряный крест на георгиевской ленте с бантом

4 степень - серебряный крест на георгиевской ленте без банта.

Такие же изменения во внешнем виде креста произошли со знаками для солдат не крещеных в Православии.

Нумерация крестов в 1856 году была начата с начала и по каждой из четырех степеней велась отдельно. Цифры порядкового номера набивались на левом и правом лучах оборотной стороны так же, как и на безстепенных крестах. В 1856 году все нижние чины, бывшие в строю и имевшие неоднократные награждения знаком отличия военного ордена были представлены к степенным знакам, в зависимости от количества представлений. Нижний чин награжденный по статуту до 1856 года четыре раза в дополнение к имевшемуся у него знаку без степени получал Знак Отличия 1-й степени (3-я и 2-я степень не выдавались), а награжденный трижды – получал 2-ю степень знака. Те нижние чины, которые награждались знаками отличия военного ордена после 1856 года, получали все степени последовательно, начиная с 4-й степени и заканчивая 1-й. Такая последовательность строго соблюдалась, хотя известно много случаев, когда нижний чин по ошибке был награжден двумя знаками одной степени. В случае установления такой ошибки повторный знак изымался, а вручалась следующая по порядку степень. Известны также редкие случаи награждения более высокой степенью нижних чинов не имеющих низшей.

Очередное изменение статута знака оличия военного ордена произошло в 1913 году. С этого времени он стал называться «Георгиевский крест», к Георгиевскому статуту также была причислена Георгиевская медаль (номерная медаль за храбрость). Количество награжденных Георгиевскими крестами не ограничивалось. Внешний вид крестов существенных изменений не претерпел, только перед порядковым номером стали набивать знак «N». Знак номера набивался на всех крестах имеющих порядковые номера от 1 до 99999, а на крестах имеющих 6 цифр в номере знак «N» не набивался (под это правило попали кресты только 4-й степени и 3-й степени). Порядок ношения крестов на лентах также не изменился. Были отменены награждения крестами для лиц не исповедующих Православную веру. По новому статуту стало возможным посмертное награждение Георгиевским крестом, и крест мог быть передан родственникам погибшего.

Порядок награждения Георгиевскими крестами:

- Георгиевский крест жаловался в порядке старшинства степеней, начиная с четвертой степени постепенно до первой.

- Об отличившихся нижних чинах, не наблюдая их числа, командир роты, эскадрона или батареи не позднее месяца по окончании боя или дела, во время которых подвиги оказаны должен передать вышестоящему командиру части именной список с описанием каждого подвига и под какую статью статута он подходит.(Списки представляются в подлинниках без сведения их в общие списки и с оговорками о тех чинах, которые уже имеют Георгиевские кресты.)

- Право утверждать представления к награждению Георгиевским крестом имели командиры неотдельных корпусов и начальники их властью облеченные а во флоте начальники эскадр и отдельных отрядов.

- Особое право лично награждать Георгиевскими крестами имели Главнокомандующий или командующий армией или флотом. Кроме того, командир корпуса (во флоте начальник отдельного отряда) при условии его личного присутствия на самом месте боя при совершении подвига.

- В случае отсутствия должного количества Георгиевских крестов, до вручении крестов выдавались ленточки, которые и носились на груди на орденской колодке.

- Все материалы по представлениям к Георгиевскому кресту считались секретными до времени объявления окончательного результата.

- Георгиевский крест, как по сухопутному ведомству, так и по флоту возлагался на нижних чинов в присутствии главных военачальников, самими ими, а в их отсутствие старшими после них начальниками.

- Награждение производилось перед строем части со знаменами и штандартами, войска держали на «караул», а при возложении крестов войска отдавали кавалерам честь «с музыкой и походом».

- По окончании войны обо всех удостоенных Георгиевским крестом с утверждением высшей в армии и во флоте власти, отдавался особый почетный приказ по армии и флоту, с подробным описанием подвигов и номерами пожалованных крестов.

Особые права и преимущества награжденных Георгиевским крестом:

- Георгиевский крест никогда не снимался.

- На плаще вне строя носили только ленту на борту плаща.

- Каждому награжденному Георгиевским крестом назначалалась со дня совершения подвига ежегодная денежная выдача по 4 степени -36 рублей, 3 степени - 60 рублей, 2 степени - 96 рублей и по 1 - степени - 120 рублей. При награждении высшей степенью выдача по низшей степени прекращалась.

- Вдова награжденного после его смерти пользовалась причитающейся ему по кресту денежной выдачей еще один год.

- Денежные выдачи во время службы осуществлялись, как прибавка к жалованью, а после увольнения от действительной службы, в качестве пенсии.

- При увольнении в запас чины награжденные знаком 2 степени представлялись к званию подпрапорщика (или ему соответствующего), а награжденные 1- степенью представлялись к такому же званию при награждении.

-При пожаловании Георгиевским крестом 4 степени, одновременно жаловался следующий чин.

-Нижние чины имеющие Георгиевский крест 3 и 4 степеней при пожаловании медалью «За усердие» представлялись к шейной серебряной медали, а имеющие Георгиевский крест1 и 2 степеней - к золотой шейной медали.

- Имеющие Георгиевский крест, как служащие, так и запасные и отставные нижние чины, впавшие в преступление, лишались Георгиевского креста только как по суду.

- В случае утраты или неумышленной потери Георгиевского креста кем-либо из нижних чинов, хотя бы запасным или отставным, выдается ему, по требованию подлежащего начальства, новый крест безвозмездно.

В 1915 году был уменьшен состав золота в Георгиевских крестах 1 и 2 степени от 90-99% до 50-60%. Для чеканки Георгиевских крестов с уменьшенным содержанием золота использовался сплав золота и серебра с последующим поверхностным золочением высокопробным золотом. Это было связано с экономическими трудностями, в результате начавшейся I-й Мировой войны.

Когда нумерация знаков 4-й степени подошла к предельной, для размещения на двух лучах (не более шести знаков) Георгиевские кресты с номерами более миллиона стали чеканить со знаком «1/М» на верхнем луче оборотной стороны, что означало один миллион. Первые такие знаки с номерами от 1 до 99999 имели впереди числа нули и набивались таким образом: от 000001 до 099999.

В 1917 году Георгиевские кресты по новому положению стали чеканить из недрагоценных металлов и на крестах появились буквы Ж. - в нижнем углу на левом луче оборотной стороны, М - в нижнем углу на правом луче оборотной стороны на всех знаках 1 и 2-й степени. На 3 и 4-й степенях чеканились буквы Б. и М. В 1917 году произошло очередное изменение в статуте о награждении офицеров солдатскими знаками с веточкой на ленте и о награждении нижних чинов офицерскими знаками ордена святого Георгия с веточкой на ленте. Такими знаками награждались нижние чины и офицеры по решению общего собрания роты, полка, батареи, дивизиона или др. военного соединения.

Во время I-й Мировой войны ощущался большой недостаток средств, и правительство проводило сбор пожертвований в фонд защиты Отечества. Одним из подобных сборов был сбор наград из драгоценных металлов в фонд государства. В армии и на флоте повсеместно нижние чины и офицеры сдавали свои награды из серебра и золота. В архивах сохранились документы, подтверждающие эти факты.

По материалам сайта «Наградные медали и кресты Царской России»

История наград Российской Империи восходит к царствованию Петра Великого, учредившего первый орден: св. Апостола Андрея Первозванного. Орденом этим, высшей наградой России, предполагалось награждать за исключительные заслуги как военных, так и гражданских лиц. Однако Император полагал необходимым учредить в стране и новый орден Александра Невского, который бы давался исключительно военным за боевые заслуги. Сам Император, скончавшийся в 1725 г., никого наградить этим орденом не успел, а его преемница – Екатерина I стала жаловать им и гражданских лиц.

В 1765 г., во времена «блестящего века» Екатерины II, был подготовлен проект введения русского военного Екатерининского ордена 2-х степеней («большого и малого крестов»), однако реализован он не был.

Один из наиболее чтимых в русской армии «Военный св. Великомученика и Победоносца Георгия орден» был учрежден 26 ноября (9 декабря н.ст.) 1769 года. В этот день Екатерина II «изволила возложить на себя» его знаки, а на следующий день был обнародован первый статут ордена. Императрица и «ея преемники» провозглашались гроссмейстерами нового ордена, а лица «сопричисленные» к нему, стали именоваться «Кавалерами св. Георгия». День учреждения ордена, торжественно отмеченный в Санкт-Петербурге, должен был ежегодно праздноваться как при Высочайшем дворе, так и «во всех тех местах, где случится кавалер большого креста».

Подлежали награждению новым орденом исключительно военные «за ревность и усердие и для поощрения к дальнейшим по военому искусству подвигам».

Ордена удостаивался офицер, отличившийся в сражении, совершивший «отличный воинский подвиг, увенчанный полным успехом и доставивший явную пользу» или прослуживший в звании офицера в сухопутных войсках 25 лет, принявший участие хотя бы в одном сражении. Флотские офицеры могли быть награждены орденом в том случае, если принимали участие в 18 кампаниях, каждая из которых длилась не менее 6 месяцев. С 1833 г. им стали награждать также морских офицеров, не принимавших участия в сражениях, но участвовавших в го морских кампаниях. Однако с 15 мая 1855 г. повелением Императора Александра II награждение офицеров за выслугу лет и морские кампании орденом св. Георгия 4-й степени было прекращено (его заменил орден св. Владимира).

Первоначально были установлены четыре класса (степени) ордена св. Георгия для награждения офицеров и генералов.

Значительно позднее, 13 февраля 1807 г., Император Александр I «во изъявление особенной милости к воинству и в вящее доказательство Всемилостивейшего внимания к заслугам оного, искони ознаменованным во всех случаях толикими опытами любви к отечеству, верности к Государю, ревности к службе и неустрашимой храбрости» учредил особый знак отличия Военного ордена, который давался за боевые заслуги нижним чинам: солдатам, матросам, унтер-офицерам.

Знаки ордена св. Георгии 1-й степени, «большого креста», представляли собой ленту (носилась через правое плечо), состоявшую из трех черных и двух желтых (оранжевых) полос, на которой помещался большой золотой крест (концы ленты и крест выпускались наружу), и четырехугольной золотой звезды.

Крест ордена с обеих сторон покрывала белая финифть, края имели золотую кайму, а в середине креста был изображен (также на финифти) московский герб – «в красном поле Святой Георгий, вооруженный серебряными латами, с золотою сверх оных висящей епанчею, имеющий на главе златую диадему, сидящий на серебряном коне, на котором седло и вся сбруя золотые, и поражающий золотым копьем черного змея в подошве щита».

На оборотной стороне креста на белом поле находилось «вензелевое Святого Георгия имя».

Четырехугольная звезда, носимая на левой стороне груди, была выполнена из золота и имела посреди «в черном обруче, желтое или золотое поле, а на оном изображено вензелем имя святого Георгия». В черном обруче золотыми буквами был нанесен девиз «За службу и храбрость».

Знаки ордена второй степени включали такой же, как и в предыдущем случае, крест, носимый на более узкой ленте на шее, и звезду.

Ордену третьей степени соответствовал носимый на шее крест меньшей величины, а четвертой – еще меньший крест, на более узкой ленте в петлице. Поскольку орденом 4-й степени офицеры награждались и за выслугу лет, с 1816 г. в этих случаях на поперечных лучах георгиевского креста помещали надпись: «25 лет», «18 камп.» или «20 камп.» По статуту орден св. Георгия никогда не снимался, «ибо оный приобретается заслугами».

Если орден жаловался не христианам, то на звездах и крестах вместо св. Георгия и его имени должен был изображаться Императорский российский орел.

Знак отличия Военного ордена (с 1913 г он так же, как и орден святого Георгия, стал официально называться Георгиевским крестом) первоначально представлял собой серебряный крест на георгиевской ленте с изображением святого. После окончания Крымской войны в 1856 г. при Императоре Александре II статут награды изменился: были учреждены четыре степени, при этом первой и второй соответствовали золотые кресты, а третьей и четвертой – серебряные. К знакам 1-й и 3-й степеней стали присоединять банты из георгиевской ленты.

В годы Первой Мировой войны число награжденных георгиевскими крестами значительно увеличилось. Так, крест 4-й степени получили более миллиона человек. В октябре 1916 г. было принято решение о необходимости замены золота и серебра на недрагоценные металлы. С этого времени на солдатском «Георгии» на оборотной стороне знаков 1-й и 2-й степеней стали ставить обозначение «ЖМ», и на 3-й и 4-й степеней «БМ» (означавшие соответственно «желтый» и «белый» металл). Еще одно изменение претерпел внешний вид знака в августе 1917 г., когда на его ленте появилась выполненная из металла лавровая ветвь.

В русской армии «георгиевскими отличиями» награждались за боевые подвиги и целые воинские части. Так, за кампанию 1799 г. Архангелогородский, Московский, Смоленский и Таврический полки получили первые Георгиевские знамена, а за кампанию 1810 г. в русско-турецкую войну 1806-1812 гг. Московский гренадерский и Стародубский драгунский полки также первыми были награждены Георгиевскими трубами. Среди знаков отличий были также Георгиевские штандарты и рожки, ленты на знамена и флотские бескозырки, петлицы на воротники мундиров.

В 1916 г. произошел единственный в истории эпизод коллективного награж-дения орденом св. Георгия (4-й степени), который получила французская крепость Верден за мужество ее защитников, проявленное при обороне в годы первой мировой войны т. н. «Верденского выступа».

Интересно, что через пять лет после учреждения ордена, 3 декабря 1774 г., его имя было присвоено целому полку русской армии. Этот так же единственный в истории ордена случай был связан с 3-м Кирасирским полком (позднее 13-м драгунским), который стал именоваться Кирасирским Военного ордена святого великомученика и победоносца Георгия полком. Все штаб- и обер-офицеры этого полка были кавалерами ордена.

Одной из почитаемых боевых наград в русской армии издавна считалось офицерское золотое оружие. С 1855 г. на золотом наградном оружии «За храбрость» было указано носить темляк на Георгиевской ленте. С 1869 г. все офицеры, награжденные таким оружием, «были причислены» к кавалерам ордена. Во время боевых действий в русско-турецкую войну 1877-1878 гг. офицеры, имевшие наградное оружие, носили на боевом, заменявшем его в походах, георгиевский темляк, а к его эфесу прикреплялся небольшой георгиевский крест. И позднее, в годы I-й Миро-вой войны, «Георгиевское оружие» было одной из самых почетных наград. С гордостью носил его, например, знаменитый русский генерал А.А. Брусилов, получивший наградную золотую шашку с бриллиантами и надписью «За поражение австро-венгерских армий на Волыни, в Буковине и Галиции 22-25 мая 1916 г».

На Георгиевской ленте нижним чинам жаловались также медали «За храбрость» за различные походы и участие в боях.

Всеми орденами в российской Империи ведал так называемый Капитул Российских Императорских и Царских орденов (он входил в Министерство Императорского двора). Гроссмейстером (главой) всех орденов являлся сам Император, а канцлером – министр Императорского двора.

Орденом св. Георгия 1-й и 2-й степеней российские офицеры награждались «по собственному Императорского величества усмотрению», а к ордену 3-й и 4-й степеней их «удостаивали особые Думы, из самих кавалеров составленные».

При награждении орденом 4-й степени Дума должна была принимать во внимание только «особое отличие» офицера, вне зависимости от его происхождения, прежних заслуг или полученных ранений. Представление о награждении делал ближайший начальник офицера, не позднее чем через четыре недели после совершения подвига. Затем главнокомандующий (командующий армией), адмирал («начальствующий над флотом» или начальник отдельной эскадры) передавал это представление на рассмотрение Думы, создаваемой при Главной квартире из кавалеров ордена (не менее 1 или «в крайнем случае» 3 человек), которая большинством в две трети голосов могла принять решение о награждении. При этом орден 3-й степени могли получить лишь генералы и штаб-офицеры и только те из них, которые уже имели орден 4-й степени.

Награжденные орденом или его знаком отличия имели значительные привилегии. Они могли и после увольнения с военной службы носить мундир, даже если и не выслужили десятилетнего срока, который давал в российской армии право на «увольнение с мундиром». Награжденные орденами 1-й и 2-й степеней имели «вход при Высочайшем Дворе за кавалергардов», а кавалеры орденов 3-й и 4-й степеней – «вход вместе с полковниками», даже если и имели чин ниже полковничьего.

Кавалеры любой степени ордена получали потомственное дворянство, а по Высочайшему повелению от н апреля 1849 г. имена георгиевских кавалеров заносились на мраморные доски в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца в Москве. Кроме того, в стенах военного учебного заведения, выпустившего георгиевского кавалера, должен был находиться его портрет.

Старшим кавалерам всех четырех степеней устанавливались «по смерть кавалера» пенсии: шести награжденным орденом первой степени – по 1000 руб. в год, пятнадцати второй – по 400 руб., пятидесяти третьей - по 200 руб. и тремстам двадцати пяти четвертой - по 150 руб. После смерти женатого кавалера ордена его вдова пользовалась пенсией еще в течение года.

Унтер-офицеры, солдаты и матросы, награжденные знаком отличия ордена, также получали ряд существенных льгот: они не могли быть подвергнуты телесным наказаниям, исключались из податного сословия. Унтер-офицеры, имеющие знак отличия, не могли быть разжалованы в рядовые без суда. Жалование награжденным увеличивалось на одну треть. Если ранее награжденный совершал новый подвиг, то происходила новая прибавка жалованья (и так до полного оклада). Если награжденный знаком отличия унтер-офицер переводился из армейского полка в гвардию, то за ним сохранялся прежний чин.

С 1837 г. одним из постановлений «обеспечивалась участь» детей «недостаточных» (т. е. малоимущих) кавалеров ордена. Так, дочери кавалеров 3-й и 4-й степеней (с 1853 г. – 4-й степени), состоящих в чинах не свыше обер-офицерских, могли быть помещены на воспитание в Мариинский институт на вакансии пансионерок.

Первым российским офицером, награжденным орденом св. Георгия (третьей степени), стал подполковник 1-го гренадерского, впоследствии лейб-гвардии Гренадерского полка, Ф.И. Фабрициан, отличившийся при взятии Галаца. 8 декабря 1769 г. отряд Ф.И. Фабрициана численностью около 1600 человек, окруженный у Дуная семитысячным турецким отрядом, смело атаковал противника, заставил его бросить пушки и нанес большие потери. На плечах отступавших турок Ф.И. Фабрициан ворвался в г. Галац. Первым из российских военачальников ордена 1-й степени 27 июля 1770 г. был удостоен генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев за победу при Ларге 7 июля того же года в русско-турецкой войне (1768-1774). Первым кавалером ордена св. Георгия 4-й степени 3 февраля 1770 г. стал премьер-майор Р. фон Паткуль.

За всю историю ордена всеми четырьмя степенями были награждены только четыре российских фельдмаршала: князь М.И. Голенищев-Кутузов, князь М.Б.Барклай-де-Толли, князь И.Ф. Паскевич и граф И.И. Дибич. Три первые степени ордена имел А. В. Суворов. Среди российских самодержцев орден имели: Императрица Екатерина II (1-й степени), Императоры Александр I (4-й степени: последний в 1805 г. в «доказательство, сколь он военный орден уважает, нашел приличным принять знак 4-го класса», вместо предложенного ему ордена 1-й степени), Николай I («пожелал иметь знак ордена 4-й степени по случаю истечения в августе 1838 г. 25-ти летнего срока своей действительной службы), Александр II (1-й и 4-й степеней), Александр III (2-й степени). Орден св. Гергия 4-й степени имел также Император Николай II.

Германский Император Вильгельм I получил орден 1-й степени вместе с Александром II 26 ноября 1869 г. в день столетнего юбилея ордена. В 1813 г. был награжден орденом 1-й степени наследник шведского престола Карл-Иоганн, будущий шведский король Карл IV (Бернадотт).

Среди награжденных орденом 1-й степени были видные европейские военачальники: прусский фельдмаршал кн. Гебхарт Леберехт Блюхер, командовавший русско-прусской Силезской армией (1813), австрийский генерал-фельдмаршал князь Карл Филипп Шварценберг (1813), английский фельдмаршал герцог Артур Уэлсли Веллингтон (1814), герцог Людвиг-Антон Ангулемский (1823), австрийский генерал-фельдмаршал граф Иосиф Радецкий (1848), а также австрийский эрцгерцог Альберт (1870).

Первый «солдатский Георгий» получил за подвиг, совершенный в сражении при Фридланде (2 июня 1807 г.), унтер-офицер Кавалергардского полка Егор Митрохин. Интересно, что знак отличия за № 6733 получила известная русская женщина-офицер, «кавалерист-девица» Надежда Дурова.

Георгиевские кавалеры пользовались в русской армии особым уважением. Получить орден св. Гергия было исключительно трудно и почетно. Так, если высшим орденом России (Андрея Первозванного) было награждено более 1000 человек, то первой степенью ордена св. Георгия было награждено всего 25 человек (причем после русско-турецкой войны 1877-1878 гг. первую степень ордена не получил никто).

11 ноября 1917 г. все ордена и прочие знаки отличия царской России были отменены. Казалось, ушел в прошлое и орден св. Георгия. Однако воинские традиции русской армии продолжали жить. Уже в годы Великой Отечественной войны вновь вспомнили о георгиевской атрибутике. Так, солдатский орден Славы трех степеней, учрежденный в СССР в ноябре 1943 г, имел своим прообразом Знак отличия военного ордена. Так же, как и Георгиевский крест, он носится на ленте из трех черных и двух желтых (оранжевых) полос.

Орден св.Георгия Победоносца восстановлен постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 20 марта 1992 г. № 2557-I. Статут ордена св.Георгия утвержден указом президента Российской Федерации от 8 августа 2000 г. № 1463.

В.А.Захаров, С.Григорьев

Православие на чешских землях имеет тысячелетнюю историю, но период их пребывания в составе Австрийской (Австро-Венгерской) империи оно фактически исчезло. После образования в 1918 г. независимой Чехословакии около полумиллиона человек покинули Католическую Церковь и 8 января 1920 г. основали Национальную Чехословацкую Церковь. Один из ее руководителей – бывший католический священник Матфей (Матей) Павлик после принятия монашеского пострига с именем Горазд был хиротонисан в Белграде 25 сентября 1921 г. Сербским Патриархом Димитрием в сослужении с первоиерархом Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ) митрополитом Антонием (Храповицким) во епископа Чешско-Моравского. Однако вскоре в Национальной Чехословацкой Церкви победило либерально-радикальное (реформистское) течение, и епископ Горазд 21 июня 1924 г. покинул ее; вместе с ним ушли около 10 тыс. человек, оставшихся верными православию.

Почти одновременно с Национальной Чехословацкой Церковью (переименованной позднее в Чехословацкую Гуситскую Церковь) в Праге была основана «Чешская православная община» (преобразованная в 1920 г. из «Православной беседы»), которая в марте 1921 г. признала юрисдикцию Сербского Патриархата. Эту общину с 1921 г. возглавлял архимандрит Савватий (Антонин Врабец) – чех, длительное время служивший в России. После окончания Уфимской Духовной семинарии и Киевской Духовной Академии он проводил миссионерскую работу на Волыни, в 1919 г. был награжден грамотой Свят. Патриарха Тихона и затем служил ректором Холмской и Кременецкой Духовных семинарий. После отказа Сербского Синода хиротонисать о. Савватия во епископа, архимандрит отправился в Стамбул, где 4 марта 1923 г. был хиротонисан Константинопольским Патриархом Мелетием IV во епископа и в тот же день утвержден архиепископом Пражским и всея Чехословакии.

Таким образом, в стране были созданы две церковные юрисдикции, к которым принадлежали православные чехи – Сербской и Константинопольской Церквей. После заключения в 1924 г. правительствами Чехословакии и Югославии договора, решившего вопрос в пользу юрисдикции Сербского Патриархата, почти вся православная паства перешла под омофор еп. Горазда, у архиеп. Савватия осталась лишь один небольшой приход в Праге и несколько общин в Закарпатской Руси. В 1929 г. Владыка Горазд завершил организацию своей епархии, добившись признания чехословацким правительством Православной Церкви в Чехии и Моравии в качестве юридической организации с утверждением ее устава.

К этому времени епископ уже провел большую миссионерскую работу, уделяя особое внимание созданию собственных храмов православных приходов. В 1923 г. началась постройка первой православной церкви в Худобине, затем в Штепанове. В 1930 г. был освящен храм в Дольних Коубинах, в 1931 г. – в г. Брно и т.д. Большая заслуга в создании этих церквей принадлежала протоиерею Всеволоду Коломацкому (впоследствии архимандриту Андрею). По приглашению еп. Горазда он безвозмездно построил несколько храмов в русском стиле и соорудил для них иконостасы.

Сам Владыка трудился над переводами богослужебных книг, написал «Жития святых», «Катехизис», «Оправдание православной веры в спорах с другими христианами, не только с католиками» и другие книги, неустанно совершал богослужения, проповедовал, обучал основам православной веры, ввел в церковную практику оригинальное обиходное пение, взяв за основу русское пение, и, использовав местные музыкальные традиции. Епископом была издана фундаментальная литургическая книга «Народный сборник молитв и богослужебных песнопений Православной Церкви». На заседании Синода в 1926 г. Патриарх Димитрий от имени Сербской Церкви выразил еп. Горазду полное доверие и поблагодарил Владыку и его сподвижников за непрекращающуюся миссионерскую работу. Согласно переписи 1930 г. в Чехии уже насчитывалось 14828 православных, а в Моравии и Чешской Силезии – 9695 (кроме того, в Словакии – 9073 и в Закарпатье – 111969).

В 1935 г. удалось приобрести бывший католический храм в Праге на Рессловой улице, который после приспособления к православному обряду и освящения во имя свв. Кирилла и Мефодия стал кафедральным собором еп. Горазда. Не прекращалось и строительство новых церквей: в Вилемове, Иозефове, Опатове, Ржимицах. В 1938 г. замечательный храм был возведен и освящен во имя свт. Горазда в г. Оломоуце (Моравия). Всего к началу II Мировой войны в Чехии и Моравии было построено 10 новых православных церквей и 2 часовни. Называемый верующими «народным апостолом» еп. Горазд еще до начала войны со своей кафедры резко выступил против нацистской расовой теории и шовинизма. С христианской точки зрения он доказывал равенство всех людей перед Богом.

Осенью 1938 г., когда нависла угроза над Чехословакией, Владыка Горазд разослал различным православным иерархам прочувственное пастырское послание, в котором отождествлял свои интересы с интересами и страданиями народа. В этом достойном и прекрасном обращении, - как оценил его Румынский Патриарх Мирон, - епископ протестовал против несправедливости, которую терпела его родина от немецкой диктатуры. 15 марта 1939 г. Чехия была оккупирована германскими войсками и фактически превращена в колонию Рейха – его Протекторат Богемии и Моравии, управляемый немецким протектором (Словакия объявила себя независимой, а Закарпатье было захвачено Венгрией).

Еп. Горазд и в этих условиях старался воодушевлять свою паству, воспитывая в ней любовь к родине. Он снова обратился с посланием к предстоятелям Поместных Православных церквей, в котором описал тяжелое положение оккупированной страны. Епископ верил, что правда победит. В пасхальном послании 1941 г. Владыка писал: «Вручая милостивому Богу судьбу человечества и нашу судьбу, надеемся на Его справедливость, которая победит навеки».

Не желая примириться с германской оккупацией, еп. Горазд подготовил обширный труд о церковно-политическом развитии чешского и словацкого народов и истории их государства, в котором содержалась научная критика нацистской идеологии и уверенность в поражении Германии: «Если справедливость должна победить, - в чем я нисколько не сомневаюсь, - то я убежден, что победа последует за Советским Союзом, на который вероломно, ни за что напала гитлеровская Германия… Мы должны что-то делать; наш народ должен доказать, что любит свою родину не только на словах, но и на деле… по тому, как мы отнесемся к данному положению, будут судить нас наши же люди после победного окончания войны. Весь наш народ борется не на жизнь, а на смерть, равным образом как русский, сербский другие народы. Пусть будет, что будет, но мы не можем отстать от начатой справедливой борьбы».

До разгрома и оккупации Югославии в апреле 1941 г. еп. Горазд подчинялся Священному Синоду Сербской Церкви. К этому времени его епархия состояла из 20 общин, имевших 11 церквей и 9 богослужебных мест; 21 священник и их архипастырь окормляли около 25 тыс. верующих. Последним – в марта 1941 г. был образован приход в Градце Кралове в Восточной Чехии. 16 марта первое богослужение в новом храме совершил свящ. Вацлав Чикл, в приходской совет вошли 4 русских эмигранта.

28 мая 1941 г. Владыка Горазд обратился к находившемуся в юрисдикции РПЦЗ архиепископу Берлинскому и Германскому Серафиму (Ляде) с прошением о том, чтобы он принял Чешскую и Моравскую епархию «под свою архипастырскую опеку, заботу и защиту, как в церковном, так и в государственно-политическом отношениях». Оккупация Югославии сделала невозможными существовавшие прежде церковные связи, и решение еп. Горазда являлось его собственной инициативой.

Как видно из интервью одного из членов Синода Сербской Церкви германским журналистам 11 сентября 1941 г., он тогда принципиально не возражал против подчинения епархии архиеп. Серафиму, но выражал сомнение, что это в германских интересах: «Если бы Немецкая Православная Церковь была автокефальной, то у Чешской Православной Церкви была бы возможность объединиться с автокефальной Немецкой Церковью… Если германское государство не учредит автокефальную Православную Церковь при жизни архиепископа Серафима, то еще не известно, каким образом это сможет произойти после его смерти, и какую позицию займет Русская Православная Церковь». Местные власти также не были против перехода, о чем имперский протектор Богемии и Моравии написал 11 сентября премьер-министру в Праге. Окончательное решение вопроса состоялось через два месяца, 21 ноября Рейхсминистерство церковных дел известило об этом германский МИД.

В дальнейшем было выработано приложение к уставу 1929 г., согласно которому Чешская епархия присоединялась к Берлинской. Утвержденный 4 марта 1942 г. Министерством образования и народного просвещения документ гласил: «Права, которые в соответствии с Уставом Чешской православной епархии принадлежат Его Святейшеству Сербскому Патриарху, Архиерейскому Собору и Священному Синоду Сербской Православной Церкви, принадлежат на время действия настоящего приложения православному епископу Берлинскому и Германскому – преосвященному архиепископу Серафиму… Действие этого приложения прекратится, когда будет определенно решен вопрос юрисдикции православной епархии в Чехии и Моравии».

Еще 7 октября 1941 г., во время их встречи в Праге, архиеп. Серафим сказал еп. Горазду, что он взял Чешскую епархию под свое покровительство до конца войны, также как и Православную Церковь в Словакии. Владыка Горазд сразу же установил тесную связь с Берлинским архиепископом, несколько раз приезжал в Берлин, служил в местном русском соборе и даже участвовал там 14 июня 1942 г. в хиротонии епископа Потсдамского Филиппа (Гарднера). В свою очередь Владыка Серафим оказывал разнообразную помощь Чешской епархии.

После создания постановлением Архиерейского Синода РПЦЗ от 26 мая 1942 г. Средне-Европейского митрополичьего округа (во главе с возведенным в сан митрополита Владыкой Серафимом), в состав которого вошли и приходы Чешской епархии, руководство Сербской Церкви проявило по этому поводу заметное беспокойство. 3 июля председатель ее Синода митр. Иосиф в письме первоиерарху РПЦЗ митр. Анастасию выразил просьбу: иметь ввиду права Сербского Патриархата на Чешскую и Моравскую епархию, отметив, что сербская юрисдикция не должна быть повреждена в новообразованном митрополичьем округе. В ответе Владыки Анастасия от 11 июля говорилось, что Архиерейский Синод РПЦЗ не рассматривает епархию еп. Горазда в качестве составной части Средне-Европейского округа, и сербская юрисдикция над ней сохраняется, хотя епископ и подчиняется временно митр. Серафиму.

На соответствующее послание митр. Анастасия Владыка Серафим 12 августа 1942 г. сообщил, что на Чешскую и Моравскую епархию он никогда не покушался: «Инициатива в этом деле исходила от епископа Горазда, который, принимая во внимание тяжелое положение своей епархии, просил меня взять его и его епархию под мое покровительство впредь до восстановления нормальных сношений с Свящ. Синодом Сербской Православной Церкви. Входя в чрезвычайно трудное и сложное положение епископа Горазда, я дал свое согласие. Все мое покровительство заключалось в том, что я предоставил в распоряжение епископа Горазда Св. Миро и Св. Антиминсы, в которых он нуждался, да и укрепил пошатнувшееся его положение в протекторате».

Ко времени ответа митр. Серафима епархия еп. Горазда уже фактически перестала существовать, эта трагедия была связана с участием православного духовенства в одном из самых значительных событий чешского сопротивления нацистской оккупации. 27 мая 1942 г. заброшенные из Великобритании чехословацкие парашютисты смертельно ранили имперского протектора Богемии и Моравии обергруппенфюрера СС Рейнгарда Гейдриха – одного из высших чиновников III Рейха, возглавлявшего также Главное управление имперской безопасности.

С просьбой укрыть покушавшихся представители пражского подполья сначала обратились к настоятелю католического Страговского монастыря, но получили категорический отказ. Спрятать семь парашютистов согласилось православное духовенство. Младший священник кафедрального пражского собора свв. Кирилла и Мефодия доктор Владимир Петржек с ведома настоятеля храма протоиерея Вацлава Чикла и председателя церковного совета Яна Соннавенды предоставил 30 мая борцам сопротивления убежище в крипте собора. Я. Соннавенды также отыскал врача для раненого осколком бомбы одного из покушавшихся.

Узнав об этом, Владыка Горазд одобрил действия своего духовенства, но был очень обеспокоен, понимая, что если нацисты раскроют тайник, то вся Чешская Православная Церковь подвергнется репрессиям. Перед отъездом 11 июня в Берлин, куда его пригласил митр. Серафим для участия в хиротонии епископа Филиппа (Гарднера), еп. Горазд просил, чтобы парашютисты были как можно скорее переправлены в другое убежище.

Покушение на Гейдриха стало поводом для массовых казней невинных, в течение пяти недель погибло 1357 человек. Новый протектор Курт Далюге объявил вознаграждение в 10 млн. крон тому, кто укажет место нахождения диверсантов. Через одного из парашютистов, лично не участвовавшего в покушении, гестапо удалось найти убежище. Утром 18 июня к собору прибыли 400 эсесовцев, около двух часов продолжался неравный бой, в котором все парашютисты погибли. Укрывавшие их священники были арестованы еще до штурма.

Об этих трагических событиях еп. Горазд узнал во время богослужения в берлинском русском соборе. Доктор И. Никиташин в своих воспоминаниях о Владыке Сергии (Королеве) писал: «Во время малого входа к епископу Горазду на кафедру подходит кто-то в штатском и передает записку. Епископ Горазд зашатался, страшно побледнел, спустился с кафедры и ушел в алтарь. Владыка стоял рядом. «Пойди, мальчик, может быть, надо помочь», - говорит, наклоняясь ко мне, Владыка. (Тогда я уже был хирургом). Прошел в алтарь. Епископ Горазд лежит на чем-то, как бы на кушетке… Разоблачился, но не ушел из алтаря. Как мы потом узнали, в записке епископу Горазду сообщали, что в его храме на Рессловой улице нашли скрывавшихся в нем чехов-парашютистов, убивших рейхспротектора Гейдриха».

Владыка Горазд не пытался спасти свою жизнь, а во имя спасения Чешской Церкви, взял всю ответственность на себя. 19 июня он послал протектору и членам правительства протектората письмо, в котором писал: «Я предаю себя в распоряжение подлежащих властей и готов понести любое наказание, вплоть до смертной казни». 26 июня еп. Горазд был арестован и после двух месяцев допросов и пыток 3 сентября вместе с прот. В. Чиклом, свящ. В. Петржеком и Я. Соннавенды приговорен военным судом к смертной казни. 4 сентября 1942 г. Владыка и еще два осужденных были расстреляны, на следующий день расстреляли о. В. Петржека.

Немецкая пресса, сообщая о казни осужденных, отмечала: «Особенно отвратительную роль играл епископ Чешской Православной Церкви Горазд. Прекрасно зная, что убийцы спрятались в его церкви, он поехал в Берлин к митрополиту Серафиму, юрисдикции которого Чешская Православная Церковь подчинилась из соображений осторожности».

Правительство Чехословакии высоко оценило патриотический подвиг еп. Горазда и других представителей Чешской Православной Церкви, наградив их посмертно 28 октября 1945 г. военным крестом «В память». Именем Владыки Горазда были названы площади и улицы в Праге, Брно, Оломоуце и других городах. В 1962 г. состоялась канонизация епископа в Сербской Православной Церкви, а в 1988 г. – в Чехословацкой Православной Церкви.

Митр. Серафим (Ляде) старался смягчить удары, обрушившиеся на чешское духовенство его округа, и по некоторым сведениям даже вступился в защиту еп. Горазда. В середине июля митрополит, пытаясь спасти православные приходы Чехии от ликвидации, направил запрос правительству протектората, но он остался без ответа.

После штурма собора свв. Кирилла и Мефодия гестапо арестовало по обвинению в помощи парашютистам еще 253 человека, в том числе 9 членов руководящих органов Чешской Православной Церкви. Всех их отправили в концлагерь Маутхаузен, с сопроводительными документами, в которых было написано: «Возвращение нежелательно».

Декретом имперского протектора от 26 сентября 1942 г. та часть Православной Церкви протектората, которую возглавлял еп. Горазд, была запрещена, ее храмы закрыты и разграблены, имущество конфисковано в пользу Рейха, все священники и многие миряне отправлены в концлагерь или на принудительные работы. Нацистское руководство запретило какую-либо деятельность Чешской Православной Церкви под угрозой смерти. В течении двух с половиной лет, до конца войны верующие остались без легальных богослужений, все православные были зарегистрированы, как неблагонадежные люди.

Из записи застольных бесед Гитлера в ставке верховного командования видно, что события в Праге глубоко поразили его, и, вероятно, фюрер был лично причастен к проведению репрессий против православных священнослужителей. 4 июля 1942 г., говоря об антигосударственных поступках Церкви, Гитлер с возмущением заявил: «Достаточно вспомнить о тесном сотрудничестве церкви с убийцами Гейдриха. Они не только предоставили убежище в одном из храмов в предместье Праги, но и дали им, а также пробравшемуся к ним священнику, возможность хорошенько подготовиться в этом храме за алтарем к защите».

Впрочем, в оккупированной Чехии гонениям подвергались почти все религиозные конфессии. Всего в протекторате были заключены в тюрьму или отправлены в концлагерь 371 священник. Из содержавшихся в концлагере Дахау 2720 священнослужителей и монахов различных стран 109 являлись чехами и словаками, 24 из них скончались в заключении. Летом 1942 г. был арестован и по обвинению в укрывательстве евреев отправлен в Дахау и архиепископ Пражский Савватий (Врабец). Владыка выжил в лагере, и после освобождения в 1945 г. проживал в Праге (он скончался в ноябре 1959 г.).

Узнав из сообщений прессы о расстреле еп. Горазда, руководство Сербской Православной Церкви пыталось облегчить положение оставшихся без архиерея чешских общин. 26 сентября 1942 г. ее Священный Синод постановил просить министра-президента Недича получить разрешение немецких властей на предоставление Синоду права взять на себя окормление и административное управление Богемско-Моравской епархией. Однако вскоре стало известно о разгроме Православной Церкви в протекторате, и Синод, не имея никаких возможностей оказать влияние на ситуацию, лишь запрашивал информацию о положении дел в ликвидированной епархии: 3 декабря 1942 г. у первоиерарха РПЦЗ митр. Анастасия и 18 марта 1943 г. у министра образования Сербии.

Эта информация свидетельствовала, что чешских православных общин больше не существует, хотя в подполье они сохранились. Одна из таких общин существовала в Праге. Престарелый архимандрит Андрей (Коломацкий) смог по состоянию здоровья вернуться с принудительных работ в столицу Чехии, и, не смотря на серьезную опасность, при участии верующих совершал тайные богослужения в частном доме своего прихожанина Шембера; здесь же проводились крещения, венчания и отпевания.

Один из православных чехов позднее писал: «Вера осиротевшей без своего епископа паствы в помощь Божию как бы ослепила очи врагов, так что они не сумели обнаружить верующих, пребывающих в молитве со своим пастырем о даровании победы над поработителями народа. Горячие молитвы тысяч сердец были услышаны, и надежды их сбылись. Слава Богу, не нашлось и предателя среди пребывавших в общей молитве».

Вскоре после освобождения Праги в мае 1945 г. пустовавший и разгромленный собор свв. Кирилла и Мефодия был отремонтирован и вновь возрожден как православный храм и музей воинской славы. С возвращением священников из концлагерей в ряде церквей вновь начали совершаться богослужения. Была возобновлена церковная печать, первые статьи которой посвятили памяти жертв нацизма, прежде всего мученику епископу Горазда.

Однако возрождавшаяся Чешская Церковь не имела своего архиерея, в связи с чем епархиальный совет в июне 1945 г. обратился с просьбой прислать епископа к Сербской Церкви – Матери. Священный Синод ответил, что сделает все возможное для удовлетворения этой просьбы, однако обескровленный в годы войны Сербский Патриархат сам испытывал острый недостаток архиереев. Более полугода прошли в безрезультатных поика кандидата во епископа.

27 июля состоялся прием представителей Чешской епархии президентом страны Э. Бенешем, который в беседе заметил, что помощь великой восточной Русской Церкви была бы не только возможна, но и желательна. Президент также сказал, что главной целью усилий Чешской Православной Церкви должна быть скорая самостоятельность (автокефалия).

15 октября 1945 г. в Прагу прибыл из Москвы архиепископ Орловский и Брянский Фотий. После беседы с ним, представители чешских общин на епархиальном собрании 8 ноября 1945 г. в г. Оломоуце решили просить принять их в юрисдикцию Московского Патриархата. Вслед за этим православное духовенство Чехии подало соответствующее прошение Святейшему Патриарху Алексию, а Сербскому Синоду – просьбу о разрешении выхода из его юрисдикции.

Вскоре – 26 ноября в Прагу приехал сербский епископ Мукачевско-Пряшевский Владимир (Раич). На собрании духовенства и мирян Владыка заявил, что прибыл помочь Чешской епархии, как она и просила ранее. Его попросили рукоположить несколько священников и диаконов, но при этом разъяснили причины решения о перемене юрисдикции. Сербский Священный Синод в послании от 19 декабря 1945 г. выразил возражения против решения епархиального собрания, посчитав изменение юрисдикции канонически неправильным.

В результате переговоров Архиерейский Собор Сербской Церкви определением от 19-20 марта 1946 г. дал согласие на то, чтобы Московский Патриарх Алексий I направил епископа Русской Православной Церкви для временного возглавления Чешской епархии. В апреле главой учрежденного в Чехословакии экзархата Русской Церкви с титулом архиепископа Пражского и Чешского был назначен епископ Ростовский и Таганрогский Елевферий (Воронцов). Окончательно Сербская Православная Церковь отпустила Чешскую епархию в юрисдикцию Московского Патриархата решением своего Архиерейского Собора от 15 мая 1948 г.

Кроме епархии еп. Горазда и общин архиеп. Савватия к началу II Мировой войны на территории Чехословакии существовало и несколько русских православных приходов. Уже к концу гражданской войны в России Прага стала одним из главных центров русской эмиграции. Именно здесь в ноябре 1919 г. возникла первая студенческая эмигрантская организация – «Союз русских студентов в Чехословакии».

После эвакуации белых войск и беженцев из Крыма в Константинополь оттуда по особому набору в Чехословакию было переправлено 5 тыс. русских студентов и около 1,5 тыс. представителей интеллигенции. В результате в Праге возникло множество русских культурно-общественных и учебных организаций: Коммерческий и Кооперативный институты, Русский профессорский дом, Народный университет, Русский юридический факультет, Кондаковский семинар по изучению древне-церковного искусства Православного Востока, русская гимназия с преподаванием Закона Божия и др. В 1922-1923 гг. поддержкой правительства Чехословакии пользовались 4464 русских и 1990 украинских студентов.

Именно Прага наряду с Парижем стала важнейшим центром Русского христианского студенческого движения (РСХД), возникшего по инициативе протоиерея В. Зеньковского. Уже в 1920-1921 гг. в Чехословакии возникли «Христианское общество русских студентов» и «Русский христианский кружок». В 1923 г. в Пряшеве состоялся русский зарубежный студенческий съезд, принявший решение об организации РСХД, и в дальнейшем в Чехословакии проходили ежегодные летние съезды участников движения.

Возникшие в Чехословакии русские православные общины (кроме монастыря прп. Иова в Словакии) подчинялись митрополиту Евлогию (Георгиевскому), до 1930 г. состоявшему в юрисдикции Московского Патриархата, а затем перешедшему в Константинопольскую Церковь. Непосредственно эти общины окормлял епископ Бельский Сергий (Аркадий Дмитриевич Королев). За отказ признать автокефалию Польской Православной Церкви он был в 1922 г. арестован, выслан из Польши в Чехословакию.

Узнав об этом, митр. Евлогий назначил еп. Сергия своим викарием и настоятелем старинного собора свт. Николая на Староместской площади Праги, который к тому времени уже был передан православной общине. В самом начале служения здесь еп. Сергию пришлось выдержать тяжелую борьбу с архиеп. Савватием, так как чехословацкое правительство предоставило храм свт. Николая в общее пользование русского прихода и Владыки Савватия. Однако эта ситуация продолжалась лишь до 1924 г., когда православных чехов возглавил еп. Горазд, и собор полностью перешел к русской общине.

Стараниями еп. Сергия в 1924-1925 гг. была построена каменная церковь Успения Божией Матери на русском участке пражского кладбища в Ольшанах. 22 ноября 1925 г. ее освятил митр. Евлогий. С августа 1926 г. Успенская церковь была предоставлена на некоторое время для богослужений еп. Горазду, при этом русский хор пел по-чешски. Позднее еп. Сергий создал и третью русскую церковь в Праге – домовый храм свт. Николая на Рузвельтовой улице. В центре города для Владыки была снята большая квартира, так называемое Николаевское подворье. После богослужений в соборе там собирались прихожане на общие трапезы и для общения с духовенством. По вечерам еп. Сергий читал там акафисты и вел духовные беседы.

Кроме храмов Праги в ведении Владыки Сергия находились православные приходы в Брно (где проживало много русских студентов), Братиславе и позднее – в Нитре. Настоятелем храма в Брно служил чех из Волыни священник Алексий Ванек. Митр. Евлогий отозвался о нем так: «О. Ванек – очень хороший «батюшка», горячо преданный Православию. Чистоту Православия он блюдет строго и в отношении к церковной дисциплине не допускает послаблений или новшеств».

Стараниями русских эмигрантов, главным образом студентов, были устроены домовые церкви и в других городах Чехословакии: Пильзне, Градце Кралове, Пшимбране и т.д. Еп. Сергию было поручено наблюдение и за построенными до революции русскими курортными храмами в Карловых Варах (Карлсбаде), Франтишковых Лазнях (Франценсбаде) и Марианских Лазнях (Мариенбаде), где богослужения совершались только в летний сезон.

Долгое время еп. Сергий был единственным русским священнослужителем в Праге и сам совершал все требы. Только в 1928 г. у него появился ближайший друг и помощник – иеромонах, а затем архимандрит Исаакий (Иван Васильевич Виноградов). Служивший в годы гражданской войны штабс-капитаном в белой армии, он в 1927 г. окончил Свято-Сергиевский Богословский институт в Париже и был направлен митр. Евлогием в Прагу, где стал настоятелем Успенской церкви в Ольшанах и также возглавил «Братство для погребения православных русских граждан и для охраны их могил в Чехословакии». Отец Исаакий служил и в пражском соборе свт. Николая, вместе с прот. Михаилом Васнецовым – сыном знаменитого художника Виктора Васнецова.

После захвата Судетской области Германией распоряжением рейхсминистра церковных дел Г. Керла от 5 мая 1939 г. находившиеся ранее в юрисдикции митр. Евлогия, но не имевшие собственных приходов, русские приходы в Карлсбаде, Мариенбаде и Франценсбаде со всем их имуществом были переданы Берлинской и Германской епархии РПЦЗ. Возглавлявший эту епархию архиеп. Серафим (Ляде) рукоположил 28 мая 1939 г. во священника Дионисия Ильина и 15 декабря назначил его настоятелем Мариенбадской церкви св. кн. Владимира (построенной в 1900-1902 гг. по проекту архитектора Н.В. Султанова) с поручением временно обслуживать также Карлсбадский и Франценсбадский храмы.

Через несколько месяцев после оккупации Чехии и образования на ее территории Протектората Богемии и Моравии между еп. Сергием (Королевым) и архиеп. Серафимом (Ляде) было заключено компромиссное соглашение от 3 ноября 1939 г. Согласно его тексту три еще сохранившиеся евлогианских общины в Германии и две в протекторате (в Праге и Брно) подчинялись викарному епископу митр. Евлогия и в то же время входили в епархию РПЦЗ: «эти общины присоединяются к русской православной епархии епископа Берлинского и Германского, корпорации публичного права при соблюдении следующих целей: а) Их самостоятельность и их собственная церковная жизнь сохраняются; б) Их подчинение епископу Сергию продолжает существовать; в) Юрисдикциональная связь епископа Сергия и подчиняющегося ему духовенства и церковных общин с митрополитом Евлогием остается неприкосновенной». Владыка Серафим получил широкие права надзора за жизнью евлогианских приходов, которыми он, впрочем, почти не пользовался.

Это соглашение в дальнейшем сыграло большую роль, фактически прекратив преследование евлогиан в Германии и на некоторых захваченных ею территориях. После создания в мае 1942 г. Средне-Европейского митрополичьего округа РПЦЗ количество евлогианских приходов в нем выросло с 5 до 13 (6 в Бельгии, 3 в Германии, 2 в Чехии и 2 в Словакии), и все они вошли в округ на основе соглашения от 3 ноября 1939 г.

27 апреля 1941 г. в Праге состоялось юбилейное чествование Владыки Сергия по поводу 20-летия его епископской деятельности, объединившее всю русскую колонию. Следует отметить, что Пасхальные богослужения Владыки в 1941 г. передавались по пражскому радио. 14 июня 1942 г. епископ Бельский Сергий (он сохранял этот титул все довоенные и военные годы) участвовал в хиротонии в Воскресенском соборе Берлина епископа Филиппа (Гарднера).

После нападения Германии на СССР 22 июня 1941 г. Владыка Сергий вместе с архим. Исаакием начал служить молебны о даровании победы над фашизмом. Отец Исаакий присоединился к призыву проживавшего в США митрополита Вениамина (Федченкова) оказать поддержку русскому народу и призвал свою паству к участию в сборе пожертвований для русских. Он исповедовал скрывавшихся советских военнопленных (один из них написал об этом воспоминания). Как бывший кадровый офицер о. Исаакий публично с восхищением отмечал храбрость и мужество русских солдат, что было небезопасно в оккупированной Чехословакии.

Проживавшие в Праге духовные дети архимандрита позднее свидетельствовали, что ему было видение во сне: князь-мученик Вячеслав Чешский предсказал, что Россия победит в войне с Германией. Сам о. Исаакий так рассказывал о своем сне в годы войны: «Будто я нахожусь в храме святого Вита, молюсь у статуи святого Вячеслава. Слышу шорох и вижу, что статуя ожила, одежда цветная и говорит мне на «Вы»: Скажите своим друзьям, русским, и моим друзьям – чехам, что я упросил Бога пощадить славян, и они выйдут победителями из этой войны. Это – за то, что Вы усердно молитесь Богу и почитаете меня».

В условиях немецкой оккупации большинство русских организаций продолжали свою деятельность (при этом Народный университет переименовали в Русскую Академию), однако формально они были подчинены Управлению делами русских эмигрантов, где эмигрантам пришлось вставать на учет и получать регистрационные карточки. Оккупационные власти строжайше запретили оказывать какую-либо помощь советским военнопленным, что впрочем многие русские эмигранты делали вопреки запретам.

Во время уничтожения осенью 1942 г. чешских православных общин русские приходы, вероятно благодаря заступничеству митр. Серафима, были спасены от ликвидации. Отдельные репрессии все же происходили. Так 3 ноября в связи с убийством Гейдриха был арестован гестапо настоятель Мариенбадской церкви о. Дионисий Ильин, его отправили в концлагерь Маутхаузен, а затем 1 декабря 1944 г. перевели в концлагерь Дахау. Однако храм в Мариенбаде не закрыли, его настоятелем был назначен бывший секретарь Владыки Серафима архимандрит Гермоген (Кивачук). В Карлсбадскую церковь свв. Петра и Павла (построенную в 1893-1898 гг.) вместо умершего священника Ножина митр. Серафим в августе 1942 г. назначил настоятелем священника Аркадия Моисеева.

Русские церкви в Праге не только не были закрыты, но и в одной из них – Успенской в Ольшанах активно продолжалась начатая весной 1941 г. роспись стен фресками группой русских художников под руководством Т.В. Косинской по эскизам знаменитого художника Ивана Билибина. В октябре 1942 г. епископ Сергий (Королев) обратился к верующим Средне-Европейского митрополичьего округа с воззванием, призывающим жертвовать на роспись храма.

Один из чешских православных священников позднее вспоминал: «В 1943 году, когда я был настоящим пленником у немцев после закрытия чешской церкви, проездом через Прагу навестил Ольшанскую церковь и исповедался у о. архимандрита Исаакия. Жалел я, главным образом, о том, что в то время не мог совершать богослужения. И он мне безбоязненно для того времени сказал, чтобы я был спокоен, что немцы войну проиграют, и что церковь будет восстановлена, что и исполнилось. Также имею сведения, что в продолжение своей деятельности в Чехии о. архимандриту удалось приобрести для Православия тысячи верующих членов. Был он весьма любимым человеком…».

В 1944 г. при русских храмах в Судетах поселилось несколько групп православных архиереев и сопровождавших их лиц, эвакуированных с оккупированной территории СССР и из Югославии. Первоначально – 15 августа в г. Франценсбаде поселились архиереи Белорусской Православной Церкви: митрополит Минский Пантелеимон (Рожновский), архиепископ Белостокский и Гродненский Венедикт (Бобковский), архиепископ Могилевский и Мстиславский Филофей (Нарко), епископ Смоленский Стефан (Севбо) и епископ Витебский Афанасий (Мартос). Они стали служить в местной русской церкви св. кн. Ольги (построенной в 1889 г.).

Еще два белорусских архиерея с сопровождавшим их духовенством были во второй половине августа размещены в Мариенбаде: митрополит Полесский Александр (Иноземцев) и архиепископ Полесский и Брестский Иоанн (Лавриненко). При этом Владыка Александр подарил местной церкви св. кн. Владимира икону Спасителя в позолоченных и платиновых ризах.

Следует отметить, что митрополит Александр ранее принадлежал к неканоничной автокефальной Украинской Православной Церкви и лишь в 20-х числах августа 1944 г. в письме митрополиту Берлинскому и Германскому Серафиму (Ляде) отрекся от нее. 23 января 1945 г. Владыка Александр в письме первоиерарху РПЦЗ митрополиту Анастасию просил воспретить архиепископу Иоанну носить якобы неканоничный титул Полесский и Брестский, однако эта просьба удовлетворена не была.

В Карлсбад в ноябре 1944 г. из Белграда через Вену эвакуировался Архиерейский Синод РПЦЗ во главе с митр. Анастасием (Грибановским). Здесь 24 февраля 1945 г. скоропостижно скончался и 27 февраля был похоронен на городском кладбище бывший архиепископ Берлинский и Германский на покое Владыка Тихон (Лященко). Вскоре в Карлсбад переехал из Торгау и митрополит Серафим (Ляде). Привезенная из Белграда главная святыня русского зарубежья – чудотворная Курская икона Божией Матери несколько месяцев находилась в карлсбадской церкви свв. Петра и Павла. С 1943 г. в Судетах находилось значительное количество восточных рабочих (остарбайтеров), насильственно завезенных из оккупированных областей СССР. Несмотря на запреты, остарбайтеры посещали богослужения в русских храмах. Пытаясь помешать этому, Гиммлер в начале 1945 г. назначил окормлять восточных рабочих в Судетах старого агента СД епископа автокефальной Украинской Церкви Мстислава (Скрыпника), но тот не успел приступить к исполнению данной функции.

В связи с приближением советских войск 15 апреля 1944 г. митр. Анастасий с келейником, а затем и другие архиереи РПЦЗ вместе со служащими Синода выехали в Баварию. Туда же переселились и все иерархи Белорусской Православной Церкви. Однако некоторые вывезенные немцами с оккупированных территорий СССР в Чехию архиереи дождались прихода советских войск.

В июле 1944 г. в чешский г. Верниград (Судеты) был эвакуирован из Каунаса управляющий Прибалтийским экзархатом Московской Патриархии архиепископ Ковенский Даниил (Юзвьюк) в сопровождении настоятеля Каунасского собора прот. Герасима Шореца и еще нескольких клириков. В конца октября большая группа священнослужителей Прибалтийского экзархата, в том числе епископ Рижский Иоанн (Гарклавс) с чудотворной Тихвинской иконой Божией Матери, были перевезены немцами из Лиепаи в чешский г. Яблонец (Судеты). Вскоре с ними в Яблонце стал проживать и архиеп. Даниил (Юзвьюк).

После прихода советских войск в середине мая 1945 г. оба архиерея от имени всего подведомственного им в Яблонце духовенства написали письмо Патриарху Алексию с просьбой оказать содействие в возвращении в СССР. Это письмо было передано в советскую военную комендатуру, но ответа от Патриарха не последовало. В результате, среди священников начались колебания о целесообразности возвращения на Родину, вызванные опасением репрессий, и в середине августа 1945 г. часть проживавших в Яблонце священнослужителей во главе с епископом Иоанном, захватившим с собой Тихвинскую икону, бежала в Мюнхен, в американскую зону оккупации Германии.

Узнав о побеге, советское посольство в Чехословакии предприняло попытку вернуть беглецов и икону. В октябре 1945 г. оставшийся в Яблонце прот. Петр Кудринский по распоряжению приехавшего из Москвы архиепископа Фотия и с санкции посольства был послан в Мюнхен с целью убедить возглавлявшего Русскую Православную Церковь за границей митрополита Анастасия перейти в юрисдикцию Московской Патриархии, а также «убедить епископа Иоанна Гарклавса возвратиться на Родину и забрать Тихвинскую чудотворную икону Божией Матери». Трижды пытался о. Петр выехать в американскую зону оккупации через различные пропускные пункты, но везде получал отказ со стороны американцев, о чем доложил в письменном виде Патриарху Алексию (Тихвинская икона вернулась в Россию только в 2004 г.).

Владыка Даниил (Юзвьюк) остался в Чехии, 19 декабря 1945 г. восстановил общение с Московским Патриархатом и через две недели - 30 декабря был назначен архиепископом Пинским и Брестским. В дальнейшем он подвергался аресту и в 1949-1955 гг. находился в заключении. В 1949 г. были арестованы и осуждены прот. Петр Кудринский и ряд других оставшихся в Чехии священнослужителей Прибалтийского экзархата. Однако некоторые из них избежали репрессий. Так эвакуированный из Лиепаи протодиакон Михаил Яковлев с конца 1945 г. служил в Праге при еп. Сергии (Королеве), а с 9 июля 1946 г. – в Успенской церкви в Ольшанах. Лишь в 1952 г. он вернулся в СССР.

После прихода советских войск все три русские церкви в Судетах остались действующими. В Марианске Лазне 26 мая вернулся освобожденный из концлагеря свящ. Дионисий Ильин, замещавший же его архим. Гермоген (Кивачук) был арестован и несколько месяцев провел в чешской тюрьме (после освобождения он был запрещен в служении Архиерейским Синодом РПЦЗ и в дальнейшем, находясь в юрисдикции Константинопольского Патриархата, служил в Риме, где и скончался 10 января 2002 г.). В конце 1945 г. о. Дионисий перешел в юрисдикцию Московского Патриархата, в этом году община церкви св. кн. Владимира начала издавать приходской журнал «Голос православия». Однако 16 июня 1949 г. о. Д. Ильин перешел чешско-германскую границу и вновь был принят в юрисдикцию РПЦЗ.

После окончания войны в Судеты (после выселения немцев) были переселены из СССР (с Волыни) около 30 тыс. православных чехов. Именно они составили подавляющую часть прихожан, и с 1950-х гг. настоятелями русских храмов в Марианских и Франтишковых Лазнях стали служить чешские священники. Лишь при храме в Карловых Варах позднее было устроено патриаршее подворье Русской Православной Церкви, существующее и в настоящее время.

Накануне прихода советских войск в Прагу многие русские эмигранты, опасаясь репрессий, уехали на Запад. Верующие предлагали уехать и епископу Сергию (Королеву). Однако на все убеждения Владыка ответил: «Нет, я останусь здесь. Здесь моя паства». Вместе с епископом остались прот. М. Васнецов и архим. Исаакий (Виноградов). Отец Исаакий в январе 1944 г. был избран главным священником Русского общевоинского союза (РОВСа), членом которого как бывший белый офицер состоял с 1927 г., но и он отказался от предложения руководства союза уехать на Запад.

К маю 1945 г. православный собор свт. Николая на Староместской пл. был так сильно поврежден бомбежками, что служить в нем оказалось невозможно. Поэтому Пасхальную службу 6 мая совершили в домовой церкви Николаевского подворья, в условиях боев на улицах Праги крестный ход пришлось совершить по комнатам подворья. Спустя три дня в восставшую столицу Чехии вступили советские войска. Епископ Сергий и архимандрит Исаакий встретили их с хлебом-солью и отслужили благодарственный молебен в связи с одержанной победой над Германией.

В том же месяце о. Исаакий подал заявление о возвращении на Родину, но через два дня – 24 мая был арестован и скрытно вывезен во Львов, где 24 июля 1945 г. Военный трибунал приговорил его к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. Архимандрита отправили отбывать срок в Казахстан, но уже 5 февраля 1946 г. приговор был изменен по ходатайству Патриарха Алексия и наместника Русской Православной Церкви в Праге епископа Сергия. После освобождения о. Исаакий в Чехословакию уже не вернулся и скончался в 1981 г. в г. Ельце.

Протоиерей М. Виноградов также подвергся аресту, однако остался в Праге и после освобождения некоторое время служил во временном храме Русского профессорского дома (собор свт. Николая после ремонта новые власти передали Чехословацкой Гуситской Церкви). Владыка Сергий подвергался допросам и даже кратковременному аресту, но более серьезных репрессий избежал и после перехода в юрисдикцию Московского Патриархата был возведен 17 апреля 1946 г. в сан архиепископа. 7 июня 1946 г. его назначили архиепископом Венским, и Владыка покинул Прагу. Скончался он в 1952 г. в Казани. После создания в 1946 г. Чехословацкого экзархата Московской Патриархии почти все русские приходы были включены в его состав.

М.В. Шкаровский